Неточные совпадения
Ночью приходит ко мне, — в одном доме живем, — жалуется: вот, Шлейермахер утверждает, что идея счастья была акушеркой, при ее помощи
разум родил понятие о
высшем благе.
— То есть и
разумом тоже, но это низшая форма, а
высшие достижения наши не от
разума…
История всегда любила оправдывать зло для своих
высших целей (хитрость
разума у Гегеля).
Киреевский, им выражена так: «Внутреннее сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил
разума, и одно достойное постигать
высшую истину — такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
«Словом
разум следует обозначать способность ставить и осуществлять
высшие, т. е. мировые цели.
Отречение от
разума мира сего — безумие в Боге есть
высший подвиг свободы, а не рабство и мракобесие: отречением от малого
разума, преодолением ограниченности логики обретается
разум большой, входит в свои права Логос.
Разум должен прекратить свое изолированное, отсеченное существование и органически воссоединиться с цельной жизнью духа, тогда только возможно в
высшем смысле разумное познание.
Нужно рискнуть, согласиться на абсурд, отречься от своего
разума, все поставить на карту и броситься в пропасть, тогда только откроется
высшая разумность веры.
В чуде возвращается
разум и смысл, осуществляется
высшее назначение бытия, а вот умирание по законам природы неразумно и бессмысленно, отрицает назначение бытия.
Величайшие философы, и христианские и языческие, те, для которых философия была священной, признавали существование
высшего, божественного
разума — Логоса, в котором субъект и объект тождественны, и открывали действие Логоса в человеке.
Ум, сердце озарялись необыкновенным светом; все волнения, все сомнения его, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то
высшее спокойствие, полное ясной, гармоничной радости и надежды, полное
разума и окончательной причины.
— Почему же неумным? Бог есть
разум всего,
высший ум! — возразила Зинаида Ираклиевна, вероятно, при этом думавшая: «А я вот тебя немножко и прихлопнула!». В то же время она взглянула на своего молодого друга, как бы желая знать, одобряет ли он ее; но тот молчал, и можно было думать, что все эти старички с их мнениями казались ему смешны: откровенный Егор Егорыч успел, однако, вызвать его на разговор.
И действительно, в этом нет ничего неестественного, и способность людей маломыслящих подчиняться указаниям людей, стоящих на
высшей степени сознания, есть всегдашнее свойство людей, то свойство, вследствие которого люди, подчиняясь одним и тем же разумным началам, могут жить обществами: одни — меньшинство — сознательно подчиняясь одним и тем же разумным началам, вследствие согласия их с требованиями своего
разума; другие — большинство — подчиняясь тем же началам бессознательно только потому, что эти требования стали общественным мнением.
Наука нынче представляет то же зрелище: она достигла
высшего призвания своего; она явилась солнцем всеосвещающим,
разумом факта и, следственно, оправданием его; но она не остановилась, не села отдыхать на троне своего величия; она перешла свою
высшую точку и указывает путь из себя в жизнь практическую, сознаваясь, что в ней не весь дух человеческий исчерпан, хотя и весь понят.
Разум не знает личности этой; он знает одну необходимость личностей вообще;
разум, как
высшая справедливость, нелицеприятен.
— Клеветы какие-нибудь! — заметила Маргарита оленевская. — Обнес кто-нибудь по злобе пред
высшим начальством. Матушка Феозва, ты в законах сильна, научи уму-разуму, нельзя ли просьбицу какую подать, чтоб избыть нам того разоренья?
Разум, который можно уразуметь, не есть вечный
разум; существо, которое можно назвать, не есть
высшее существо.
Разум есть
высшее выражение нашей мыслящей природы.
В системе Плотина посредствующую роль между Единым и миром играет νους [Нус (греч. — ум,
разум) — одна из основных категорий античной философии, разработанная Анаксагором и последующими философами.], образующий второе и не столь уже чистое единство — мышления и бытия, а непосредственным восприемником влияний νους служит Мировая Душа, имеющая
высший и низший аспект, и она изливается уже в не имеющую подлинного бытия, мэоническую (μη δν) и потому злую материю.
Признаются за такие, которым действительно присущи объекты, так как практический
разум неизбежно нуждается в существовании этих объектов для возможности своего, и притом практически безусловно необходимого, объекта
высшего блага и через это дает теоретическому
разуму право предполагать их.
Вера свободна от ига рассудочности (не хочу сказать:
разума, ибо она является выражением
высшей разумности), рассудок презирает, в лучшем случае игнорирует и не понимает веры.
Здесь они становятся имманентными и конститутивными, так как это основы возможности того, чтобы сделать действительным необходимый объект чистого практического
разума (
высшее благо).
Она есть
высшая и последняя жертва человека Богу — собой, своим
разумом, волей, сердцем, всем своим существом, всем миром, всею очевидностью, и есть подвиг совершенно бескорыстный, все отдающий и ничего не требующий.
Мысль первее нашего
разума, «в начале бе Слово», и хотя наш теперешний
разум вовсе не есть нечто
высшее и последнее, ибо он может и должен быть превзойден, но превзойти мысль уже невозможно — она есть онтологическое определение космического бытия, соответствующее второй божественной ипостаси Логоса: «вся тем быша, и без него ничто же бысть, еже бысть» (Ио. 11:3).
И сам
разум в
высшей разумности и софийности своей, в свете Логоса, возвышается над логикой, видит и знает свою условность, относительность, а стало быть, и смертность.].
Высшая Глава, это священный и таинственный Древний, Глава всех глав, Глава, которая не есть голова, раз она неизвестна и раз никогда не будет узнано, что в ней содержится; никакая мудрость и никакой
разум не могут ее охватить.
Столь же в бемовском духе развито и следующее объяснение мирового зла и несовершенства из божественной полноты: «На вопрос, почему Бог не создал всех людей таким образом, чтобы они руководствовались одним только
разумом, у меня нет другого ответа, кроме следующего: конечно, потому что у него было достаточно материала для сотворения всего, от самой
высшей степени совершенства до самой низшей; или, прямее говоря, потому, что законы природы его настолько обширны, что их было достаточно для произведения всего, что только может представить себе бесконечный ум» (ib., 62)134.].
«Как ψιλή άνευ χαρακτήρας δπαρξις, Бог не может быть мыслим ни безусловным благом и любовью, ни абсолютной красотою, ни совершеннейшим
разумом; по своему существу Бог выше всех этих атрибутов личного бытия, — лучше, чем само благо и любовь, совершеннее, чем сама добродетель, прекраснее, чем сама красота; его нельзя назвать и
разумом в собственном смысле, ибо он выше всякой разумной природы (οίμείνων ή λογική φύσις); он не есть даже и монада в строгом смысле, но чище, чем сама монада, и проще, чем сама простота [Legat, ad Cajum Fr. 992, с: «το πρώτον αγαθόν (ό θεός) καί καλόν και εύδαίμονα και μακάριον, ει δη τάληθές ειπείν, το κρεϊττον μεν αγαθού, κάλλιον δε καλού και μακαρίου μεν μακαριώτερον. ευδαιμονίας δε αυτής εΰδαιονέστερον» (
Высшее благо — Бог — и прекрасно, и счастливо, и блаженно, если же сказать правду, то оно лучше блага, прекраснее красоты и блаженнее блаженства, счастливее самого счастья). De m. op. Pf. l, 6: «κρείττων (ό θεός) ή αυτό τάγαθόν και αυτό το καλόν, κρείττων τε και ή αρετή, και κρεϊττον ή επιστήμη».
«
Разум» философии не только не составляет
высшего достижения в области софийного постижения мира, он есть вообще преходящая ступень.
Так есть, — об этом совершенно твердо говорит нам религиозный опыт, это надо принять и религиозной философии за исходное определение — в смирении
разума, ибо и от
разума требуется жертва смирения, как
высшая разумность неразумия.
Сказанное не мешает нам резко отрицательно относиться к тому, что можно назвать положительным богословием у Канта, или его «моральной теологии», где он, изменяя собственной
высшей точке зрения, возвращается к рационализму и строит безвкуснейшую (в религиозном смысле) «религию в пределах только
разума».
Это признание для теоретического
разума может быть названо гипотезой, а по отношению к пониманию объекта, данного нам путем морального закона (
высшего блага), значит по отношению к потребности в практическом направлении, верой и притом верой чистого
разума, ибо только чистый
разум (как в его теоретическом, так и в практическом применении) есть тот источник, откуда оно возникает» (Кант. Критика практического
разума, пер.
Задача мысли здесь в том, чтобы именно обнажить антиномию, упереться в ее тупик и принять подвигом смирения
разума ее сверхразумность: это и будет здесь
высшим деянием его разумения.
Разумеется, для человечества, насколько оно живет в плоскости ума, а следовательно, до известной степени обречено на науку и философию, должна иметь силу этика ума, существует обязанность логической честности, борьбы с умственной ленью, добросовестного преодоления преодолимых трудностей, но религиозно перед человеком ставится еще
высшая задача — подняться над умом, стать выше ума, и именно этот путь указуют люди христианского, религиозного подвига [На основании сказанного определяется и наш ответ на вопрос о «преображении
разума», поставленный кн.
«Любовь не есть вывод
разума, а есть сама радостная деятельность жизни, которая со всех сторон окружает нас… Люди грубыми руками ухватывают росток любви и кричат: «вот он, мы нашли его, мы теперь знаем его, взрастим его. Любовь, любовь!
высшее чувство, вот оно!» И люди начинают пересаживать его, исправлять его и захватывают, заминают его так, что росток умирает, не расцветши, и те же или другие люди говорят: все это вздор, пустяки, сентиментальность».
Сказать «прости» собственному телу и создать
высшее тело, пересоздать великий
разум, творящий наше жизнеощущение и наше «я»…
Он не может не видеть и того, что, при допущении такого же понимания жизни и в других людях и существах, жизнь всего мира, вместо прежде представлявшихся безумия и жестокости, становится тем
высшим разумным благом, которого только может желать человек, — вместо прежней бессмысленности и бесцельности, получает для него разумный смысл: целью жизни мира представляется такому человеку бесконечное просветление и единение существ мира, к которому идет жизнь и в котором сначала люди, а потом и все существа, более и более подчиняясь закону
разума, будут понимать (то, что дано понимать теперь одному человеку), что благо жизни достигается не стремлением каждого существа к своему личному благу, а стремлением, согласно с законом
разума, каждого существа к благу всех других.
Разум, та
высшая способность человека, необходимая для его жизни, которая дает ему, нагому, беспомощному человеку, среди разрушающих его сил природы, — и средства к существованию и средства к наслаждению, — эта-то способность отравляет его жизнь.
В сложной истории раскрытия сущности духа философское и религиозное понимание духа были различны: философия понимала дух главным образом как
разум, ум, религиозные же течения понимали дух как силу
высшей жизни, которая вдыхается в человека Богом, т. е. понимали более целостно.
И единственная цель, какою руководился я при составлении моих скромных «Записок», это показать моему благосклонному читателю, как при самых тягостных условиях, где не остается, казалось бы, места ни надежде, ни жизни, — человек, существо
высшего порядка, обладающее и
разумом и волею, находит то и другое.
Этот случай, сам по себе, быть может, и не столь значительный, показал мне, однако, что, как человек, существо
высшего порядка, обладающий не только инстинктом, но и
разумом, я могу стать выше обстоятельств и найти исход там, где неразумное животное, вероятно, погибло бы жертвой мучительной неудовлетворенности.
—
Высшая мудрость основана не на одном
разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное.